Нередко пишут относительно того, что Россия американцам совершенно не интересна, что ее значение становится близким к значению Гондураса. Однако если в американских новостях судить по месту Российской Федерации то это, в действительности – ни одного слова неделями, месяцами. Ну, уже когда абсолютно что-то особенное, по типу последней мерзости примененной в отношении сирот.

Однако имеется еще память. Я никогда в России не слышал, чтобы Карибский кризис кто-либо упоминал в качестве события в собственной жизни. Помнят совнархозы, кукурузу, интеллигенция не прочь вспомнить гонения на абстракционистов и поэтические вечера, но ни словечка о ракетных установках на Кубе и вероятном тотальном полностью взаимном уничтожении.

Если в Соединенных Штатах встречаешь человека, который жил в то время, в особенности в провинции, где реального русского в первый раз воочию наблюдают, в обязательном порядке будут воспоминания. Вот, к примеру, один из рассказов.

«Мне было на тот момент приблизительно шесть лет. Все в округи говорили только относительно того что с русскими будет организована атомная война. Мои родители не делали ничего, а соседи работали над сооружением бомбоубежища.

Тогда я посетила нашего ближайшего соседа и задала вопрос:
- Дядя Джон, а пустишь меня к себе, если будут бомбить нас вдруг?
Сосед сказал, что у него нет места для меня. При этом очень грубо ответил. Со мной так не разговаривал никто, я же была хорошей девчонкой. Мне было умирать очень страшно, я начала плакать и целый день проплакала. А вечером папа пришел с работы, усадил меня к себе на коленки и сказал серьезно:
- Дочь, если война будет, и умрут все, а останутся только подобные дяде Джону, может и нам в этом мире не стоит жить?»