Гурман. Вчера зашел в "Рамстор", решил взять корейского салатика, впереди женщина стоит. Взяла всего помаленьку, и продавцу комплименты отпускает, мол вкусное все у вас, только уж больно перченое, мол, аж в пот бросает, но я, говорит, гурманка …. Ну, я после этих слов хмыкнул презрительно, она на меня косо посмотрела. А я промолчал. Ну, не буду же я ей рассказывать, что родился и вырос на Дальнем Востоке. А вот вам расскажу. - То, что продают здесь, на западе, под видом корейских салатов, это мягко говоря - фуфло. Для истинного корейского салата нужен перец настоящий. Не тот, который выращивают выходцы со средней Азии, а тот, что доступен настоящим профессионалам. Выращенный не на "коровяке", а на курином помете, а еще лучше, на утином. В котором присутствует какая-то там кислота, которая этому перцу жгучесть и придает (это, между прочим, страшная корейская тайна, за которую с меня их мафия может и голову снять). Ну, так вот. Дальневосточные корейцы признают только такой перец, и в своих блюдах оного не жалеют. Я-то с ними бок о бок лет тридцать прожил, опыт имеется. Теперь история. Учился я тогда в Хабаровске, в лесотехническом. Жил в общаге, со мной в комнате два корейца, тоже с Сахалина. Родственники им из дома постоянно слали посылки. И в посылках естественно не шоколад с печеньем, а чим-ча, пророщенная соя, папоротник, морская капуста. Все уже посолено и поперчено. Не смотря на то, что студент жрать хочет почти постоянно, я к ним за стол садился не чаще раза в неделю. Ну, не выдерживал я более частых нагрузок, хотя они ребята гостеприимные, всегда предлагали. В тот день пришел ко мне друган, а родом он с Магадана, корейцев видел, но редко. Но жрать хочет не меньше чем остальные. Посидели, обсудили кой-какие планы, тут ребята-корейцы ужин стали собирать, а ужин у них такой: кастрюля риса несоленого и множество тарелочек с их национальными специями. Жрать-то в общем нечего, но на столе смотрится богато и красиво. У магаданца аж глаза закатились от этого изобилия. Ну, ребята и нас приглашают. Я-то отказываюсь, а магаданец меня локтем тычет, мол, пойдем перекусим. Я ему - а ты, мол, уверен, что есть это будешь, пища-то специфическая. Но он, видимо, так жрать хотел, что начал мне втирать, что он гурман, и все национальное просто мечтает попробовать. Мол, я у чукчей ел, и у алеутов, короче, гурман он и есть гурман. Ну, присели к столу. Корейцы, они ведь палочками едят. В рот рису положат, сверху кусочек специи, и жуют. А магаданец, видимо, везде, что у алеутов, что у чукчей, только ложкой ел. Ну, и здесь из банки самую здоровую выбрал. Рису хватанул с горкой. Прожевал, но видно понравилось не очень, ну оно и правильно, пресно и сухо. Тут он эту ложечку, что на половник была похожа, чим-чи зачерпнул, да еще со дна жижечки прихватил. Корейцы аж замерли, они кстати ее и сами-то мелкими кусочками едят. А магаданец свою экскаваторную челюсть откинул, и хряп туда, грамм сто, не меньше. В абсолютной тишине стало слышно, как у него зубы трескаться начали. Выплюнуть-то он постеснялся, два раза жуванул и проглотил. Морда стала красная (Евдокимов и рядом не стоял), пот с него попер, как будто ведро воды сверху вылили. Но надо отдать ему должное, секунд пятнадцать он продержался, потом подскочил и попер в умывальник, что в конце коридора. Когда я минут через десять туда пришел, он еще от крана с водой и не отрывался. Сосал так, что водяное давление по всему Хабаровску упало. Ну, я вмешиваться не стал, по себе знаю, что водой - это тоже самое, что мазут тушить, чем больше льешь, тем больше разгорается. Встретились мы на следующий день. Краснота на его фейсе немного спала, но все равно, все преподаватели к нему принюхивались, думали с большого бодуна. Подошел он ко мне, буйну голову мне на плечо положил и плачет горькими слезами, мол, горит все, друган! Воду пью тазиками - эффекта ноль. А сегодня с утра в туалет пошел, так теперь и там все горит, как будто раскаленную кочергу засунули. Глисты оказывается у меня были - так, блин, померли! Я их сегодня в унитазе, среди перца обнаружил. Спроси, мол, у земляков своих, чем это дело залить можно. Три дня бедолага мучился, и за оставшиеся четыре года учебы так ни разу больше себя гурманом и не назвал.