Много лет назад, я поставил на ватрушки тесто. Думаю, по приходу с работы в пятницу с корицей плюшек напеку. Пускал весь день слюни. А когда пришел домой вечером что-то резко поскандалили с супругой. Не помню темы, однако я шибко разобиделся. Отправился на кухню и весь в злобе и гневе начал лепить из теста.
Получились красивенькие, ровненькие плюшечки. Я их из банки щедро посыпал корицей, загрузил в духовку.
Вытащил через установленное время красивенькие такие, румяненькие. Только не пахли что-то корицей. Ну, думаю, наверное, выдохлась, хрен с ней.
Налил себе бадью чаю, приготовил ватрушку и тут жена заходит. Села напротив вроде как с голодными глазами и пялится на мои кулинарные шедевры. А вот кукиш тебе, а не сдобу королевскую, думаю, - не надо было ругаться.
Зажмурил глаза, чтобы показать визуально адское наслаждение и запустил по маршруту эту ватрушечку.
Осознание того, что именно попа – вот она, как водится, подкралась нежданно – с первым же кусочком ватрухи пришло. Еще бы оно, когда красным перцем вместо корицы посыплешь не пришло. Ума не приложу, как перепутал. Хотя они в одинаковых банках рядом стоили.
А что сделаешь теперь? Супруга сидит, смотрит на меня голодным глазами, сглатывает слюну. Как тут опозориться?
Жую, сижу, во рту как в примусе жжет. Жую, а слезки так и пытаются катиться... Дую усиленно на чай, чтоб жена ничего не заподозрила, а сам запихиваюсь адский сладко-острой сдобой.
Когда доел сразу и до плакал. Широким жестом произношу «Угощайся». Типа творишь мне пакости, а мне ничегошеньки для тебя не жалко!
Она, подобно коршуну опа в клюв булочку и отъела половину за раз. А потом на меня как глянула, я аж к полу прирос ногами.
В общем, я не успел убежать.
- Да ладно тебе, я ж не хотел! Это случайно!
А она мычит что-то, плачет от перца и орет на меня, плачет и орет, плачет и орет…

Исповедь циника

И в воздержанье нету прока –
Чем баба хуже колбасы?
И недалёко до порока,
И оттопырились трусы,
И весь народец дружно ахнул,
Когда второй Жан-Клод ван Дамм
Как тракторист, на тракте трахнул
Одну приблудную мадам;
И спермы вытекло на литр,
И зной нам головы палил,
Благодаря тому, что клитор
Изрядно ей расшевелил.
«Пора, пора мне быть умнее!» -
Твержу, как Пушкин в оны дни, -
Мои стихи – не ахинея,
Они – ахматовским сродни.
И не сказать, что это плохо,
Скорей, совсем наоборот…»
«Ах ты, сомнительный пройдоха!» -
Всевышний, верно, заорёт.
Седой со лба откинув локон,
Премудрый, как Лаокоон,
Он с лаконичностью пророка
Тебе приказывает: «Вон!»
Уста свидетельствуют просто
(Ведь это Господа уста):
«Самовлюбленного прохвоста
Отправить в адские места».
«Добро пожаловать на суд!» -
Уста Христа произнесут
И за башку возьмет тревога.
Слегка сомнения сосут:
А донесу ли сей сосуд
Целенаправленным до Бога?
Ведь рок неумолимо строг
И за порогом в тот мирок
Нам это станет несомненно,
Когда оденут в шлакоблок
И прогундосят пару строк,
Затем разверзнется геенна.
И ждут в аду меня, наверно,
Не родники, а рудники,
Не кабаки и не таверны,
А казематы и замки.
Запустят бесы киноролик
И всё, и дело – борода,
И буду жариться, как кролик,
И не изжарюсь никогда.

Деревенская идиллия

Соловей поет-заливается,
Новый день встает-занимается,
Возле мельницы рыба удится,
Как заблагорассудится.
Босота стоит, Богу молится,
Все село не спит и околица,
За околицей – красна девица
На кого-то надеется.
Выгоняют коров, как водится,
И пастух, наконец, находится,
А в пальцах его розга-вица,
Не успел, ротозей, напиться.
Вот оса уже над лысиной вьется,
Налетается, возьмет и вопьется,
Обозлится он, как на фрица –
Ох и заматерится!
Я навозу навозить обязался,
Нализался и везти отказался,
Через лес везти и не едется –
Там медведица.
По выходным вьется дым над домами,
Мы именины устроили маме.
Брат подмигнул (не глядите, что мал!),
Мол, ветерок провода оборвал.
Вон старожилы пошли по метели,
Вон снегири на обед полетели,
Вон кабаны обнаглели в бору,
Юра юродивый встал на юру.
После обеда морозец крепчает,
Это сельчан чересчур удручает,
Честные девочки – наперечет,
Времечко неторопливо течет.
Праздники – самое милое дело!
Мама тулуп потеплее надела.
«На затруднения – бросила, - плюнь:
Повспоминай прошлогодний июнь»
…Выли собаки, заборы трещали,
Жулики Ваньку в крапиве стращали,
А коровенка дала молоко,
А перестройка еще далеко…

Из детства

У глухого околотка
Родила меня молодка,
Наудачу, под дождем…
Здесь немного подождем…
За едой и до обеда
Она думала про деда.
Всё решила по уму -
Мы поехали к нему.
Дед – немереная сила,
Гривенники гнул,
Возле Нижнего Тагила
Чуть не утонул.
Водка деда подводила,
Походил на крокодила,
Спаивал аул.
Сделал штоф из бензобака,
Просто, на «ура»,
Опохмелится, собака,
Просит топора.
По полям пыля ногами,
Жил в гармонии с богами,
Бороды уже не брил
И умеренно курил.
В сапоге возил зубило,
Иногда его знобило,
Хладом веяло от жил
И казалось, что отжил.
Вечно на народе он
Горло драл,
Ведрами смородину
Собирал.
И ворочал бедрами
Аж до ночи
Выглядели бодрыми
Его ребра,
Между прочим…
С кислым квасом в унисон
Жизнь катилась колесом,
И однажды двери – вжик! –
К нам пожаловал мужик.
Родом он из Геленджика,
А за пазухой – аджика,
А по паспорту – таджик.
Он смятение в нас внес
И с порога произнес:
«Сколько зим и сколько лет
Мы не виделись – привет!
Средь колдобин и кобыл
Ты, надеюсь, не забыл,
Будни поровну дробя,
Что три тысячи с тебя».
У нестроганых досок
Посудачили часок.
Гостенёк посредством вил
Ультиматум предъявил.
И тогда в одной хламиде,
Так как выхода не видел,
Дед приперся, ей-же-ей,
Прямо к матери моей.
И она ему в ответ:
«Ты с огнем играешь, дед.
Выкинь к дьяволу «Опал»,
Коли в ямину попал.
Не устраивай восстаний,
Посетитель не отстанет.
Подсекать, как горностай,
Умоляю, перестань.
Своему умишку – пищу,
А тому – хотя бы тыщу,
Ради Бога, вороти
Из припрятанных пяти».
Дед окрысился: «Не надо!»
Грянула беда.
Увозила деда «Лада»
Словно в никуда.
Лето впитывало тело,
А за «Ладою» летело
Неспроста, ну хоть убей,
Поголовье голубей.
Словно в дальнюю Элладу,
Гнали «Ладу» до упаду
По дороженьке в Курган,
Где у дедушки наган
Сохранили паханы
Аж со времени войны.
Несмотря на все дела,
Мать уверена была –
Деда всех перестреляет,
Пуля бы не подвела.
Телеграмму вдруг подали:
«Дедушку, увы,
Обнаружили в подвале,
Нету головы
И нательного креста.
Август. Город Элиста».
Слезли сведенья с листа
И очухались уста.
«Видно, там был Федька Дронов,
Видно, не было патронов», -
Невпопад сказала мать
И пошло ее ломать…

Подслеповатый тип.
Спереди просто растёт борода,
Сзади торчит сума.
Смотрит рассеянно на провода,
Смотрит вдаль, где блестит вода,
Где остались дома.
Супротив правды не погрешу,
Истине несть цены:
Это же я про себя пишу,
Только со стороны.
Тщетно рифму ищу в пути,
Вдохновение – миф.
Всё едино, как ни крути:
Наша жизнь – настоящий тир,
Где не бывает рифм.
Смерклось. Комарики стали кусать
Сквозь дырявый халат.
И посоветовали небеса:
«Надо эссе тебе написать
Про крестьянский уклад,
Про мужика, что сено возил
За крутой поворот…»
Грязью внезапно забрызгал ЗИЛ,
Я удивление изобразил
Через открытый рот.
По сторонам – густые кусты,
В редких домишках – свет,
А за мостом стоит монастырь
Плюс пустой сельсовет.
Волосы ветер заплел в косу
Неописуемо.
Разную снедь с собою везу,
Возле вяза наземь сползу
Вместе с толстой сумой.
Словом, суму свою развязав
Стану вытаскивать из
Неё запасы, какие взял,
На остальное – закрой глаза,
Милости просим, please!
Булка хлеба да жареный гусь.
Га-га-га! – Ни гу-гу.
Я не знаток Александр Друзь,
Лучше другим в дороге займусь –
Нервы поберегу.
Спесь разыгралась. Она моя.
Взял её в чужие края,
Не успел совсем погасить,
Думал – больно мала.
Вот слегка уже моросит,
Словно осенью на Руси.
Где завалялися иваси?
Вроде, банка была…
Наконец, достану винца
И усталость слетит с лица,
Следственно, улыбнусь.
И в голове присутствует царь,
И не хочу слезать с жеребца,
Что б ни случилось – пусть.
Пусть переедет меня такси
Тысячу раз подряд,
Но не напрасно сказал Мессир:
«Рукописи не горят».
Дождь пошел. Пригодился зонт.
Словно несчастный бред,
Вспомнился мне один эпизод
Собственных детских лет.

Разговор с дядей

Меня убедил надоедливый дядя:
- Давай, собирайся, брат,
Поедешь до ада,
Ведь выяснить надо,
Что там с людьми творят.
Парашютисты недавно видали
Сквозь облака с трудом:
Там продают ордена и медали,
Там греховодники оголодали,
Там сумасшедший дом.
Я сказал: «Глаза болят,
Ноги бегают недружно.
А на кой, простите, ляд
И кому всё это нужно?»
Я затрясся, как барсук
Над остатками от сала:
«Мне сегодня недосуг –
Нас собака искусала.
Стало быть, ходили в лес
С любознательным соседом,
Натощак, перед обедом.
Взяли нож, а взять обрез
Отказались наотрез.
Скоро нас попутал бес –
Поползли через трясину.
Псина нам наперерез.
Я, естественно, залез
На высокую осину.
На суку едва повис
И на суку сверху вниз
Огрызаюсь в свете дня,
Сук не выдержал меня…
Ноги – вместе, руки – врозь,
Тут-то всё и началось…
Собачоночка, кичась,
Отлучилась через час.
Мы упали, бормоча,
И очнулись у врача.
Он вскричал: «Быстрей воспряньте!
Потерпите, помогу.
Утвердительных гарантий
Дать, однако не могу».
Некрасивый голосина,
Сделал выводы – и в лоб:
«Если бешеная псина,
То заказывайте гроб».
Померещилось за сим,
Что над пропастью висим,
А на ляжках – по ежу
Обнаружено, похоже.
Вот такая, значит, жуть.
В ожидании дрожу
И дружок страдает тоже».
Дядя мне: «Дегенераты!
Вы же сами виноваты.
Эка невидаль, что гать,
Надо было убегать.
Прекрати такие трюки,
Карты – в руки, руки – в брюки.
Отдохнешь от всех зараз
И развеешься как раз».
- Ладно, вроде, убедил, -
Дядю я опередил
И спросил уже не в лад:
«А на чём поеду в ад?
Хоть исповедуйся облакам –
Нам туда не залезть,
Хоть самокат бери напрокат –
Необходимость есть».
Дядя тем временем захохотал,
Вытащил свой платок:
«Я жеребца, говорит, украл,
Не обессудь, браток.
Пусть кое-кто обвинит меня –
Рано тебе отдавать коня,
Весь резон погодить.
Но тяжело одному в боях
И не могу племяннику я
Вовсе не угодить».

Жалейка.
Плачет за окном жалейка, - голос тоненько ведет.
Шелком музыка струится и зарею серебрится,
И, как красная девица, за околицу зовет.
Только зря жалейка плачет, зря горит огнем душа.
Вновь сбежит любви царица – раскрасавица девица.
Или нежно заморочит и покинет не спеша.
Не нужна мне эта мука! Это будет мне наука.
Слушать нечего жалейку, глупо попусту мечтать,
День и ночь стеречь скамейку да красотку поджидать!
Он ушел. С тех пор девица на скамейке той сидит.
Ждет, пождет, душа царица. Плакать гордость не велит.

Безответная любовь.
На улице ночная мгла, а ты не спишь, и ждешь рассвета.
Душа твоя любви полна, но влюблена ты безответно.
Тот, что пленил тебя, мой свет, лишь поселил в душе смятенье.
И стал не мил тебе весь свет. Постыло каждое мгновенье.
На людях также весела, все также средь подруг болтлива.
И только рядом с ним тиха, и только с ним ты молчалива.
А он, - не смотрит на тебя. Он так спокойно равнодушен.
«Я не люблю!» «Я влюблена!» - не губы говорят, но души!
Когда лукавая луна глядит в твое окно, - мерцая,
Тебе, конечно, не до сна. Но успокойся, дорогая!
Поверь, придет и твой черед, и сбудутся твои надежды.
Твоя любовь тебя найдет. И будет трепетной и нежной!

Гармонист.
Нынче праздник на деревне, у девчат переполох:
Гармонист в село приехал. Парень видный,- будь здоров!
Вечер. В нашем клубе танцы. Собрались девчата все.
Только видно к гармонисту не подъедешь на козе!
Он играет звонко, ладно, и гармоника звучит,
А девчонкам всем досадно, что на них он не глядит.
Ни кому не улыбнется, взгляд бросает свысока.
И зачем он к нам приехал, коль валяет дурака?
Ходит важно он по клубу, папироскою дымит,
А девчата все мечтают, что на танец пригласит.
Улыбнулся всем разочек. Сразу видно, что артист!
И пошел плясать в кружочек разудалый гармонист.
Перебрал он всех девчонок, лишь меня не пригласил
От обиды я всплакнула. Черт его б перекосил!
До свиданья, всем сказала и отправилась домой.
На тропинку лишь свернула, - гармонист бежит за мной.
И с тех пор, мы всюду вместе и меня счастливей нет.
А девчатам всей округе, мой Василий шлет привет!

Не люблю.
Вы бросили меня и просите прощенья. Но я не верю вам и вашим ухищреньям.
В душе моей кремень и сердце охладело. Вы покарали всех! А мне до вас нет дела.
Вы о былом, мой друг, вздыхаете напрасно. Не верю я очам, хоть смотрят они страстно.
В них знаю я теперь, куда как мало проку. Так что падите прочь! Достаточно упреков.
Вы жаждали утех, так получите! Право, для вас любовь игра, предательство – забава.
Душа горит огнем. Я, наконец, прозрела! О, как ничтожны вы! Но мне до вас нет дела.
И не надейтесь зря, - судьба не улыбнется. Огонь души моей, увы, не встрепенется.
Вам не вернуть любовь, что некогда сгорела. Вам не вернуть меня, а мне до вас нет дела!

Ах, ты Божешь мой!
Парень пашенку похает. Так пригожсобой. Рядом девица вздыхает: «Милый, дорогой!
Возьми меня, парень замуж, ах, ты Божешь мой! Буду я тебе послушной верною женой.
Мать ругалась и бранилась: «Сын мой дорогой!Как бы дурня не сказило с женкой такой!
Что ленива, что блудлива. Ах, ты, Божешь мой! Будет красота не мила с бабою лихой!
Парень сдуру то женился. Ах, ты Божешь мой! Навек милой подавился, женкой дорогой.
Слушал бы родную маму, паренек младой, то не пил бы да не плакал от судьбы такой!

Никого ты не любил.
В поле стелется трава, лес шумит сосновый.
Зря ты смотришь на меня парень чернобровый.
Про любовь молчи. Не ври!
В твоем сердце нет любви.Год назад любил Марусю, Дашу, Машеньку, Ленусю,
Свету, Катю и Марину. Вот такая вот картина!
Осень кружевом легла,- завздыхал любезный.
Что ты ходишь вслед за мной сокол мой сердечный.
Про любовь молчи. Не ври!
В твоем сердце нет любви!
Ты на днях гулял с Наташей, целовался с тетей Сашей,
Подвозил домой Павлину. Вот такая вот картина!
Заметет метель-пурга. Станет путь тропинкой.
И напрасные слова лягут в сердце льдинкой. Про любовь ты мне не ври.
В твоем сердце нет любви!
Ты вчера прошел с Ядвигой, обнимался с Таней, с Викой,
Провожал Людмилу, Зину. Вот такая вот картина!

Рождественские байки.
Нынче Рождество Христово, значит дело ясное:
Будет русский люд гулять, всю неделю праздновать!
Пригласят к себе друзей, прославлять Иисуса.
Поднесите мне сто грамм, - я не откажуся!
Все под елкой в Рождество водят хороводы.
Не пугают молодежь лютые морозы.Девки будут замерзать, - милый обогреет.
Пусть ему хоть пятьдесят, он все не стареет!
Говорят, под Рождество, происходит чудо!
Пусть ребята поцелуют всех девчонок в губы.
На рассвете всех девчат будут ждать подарочки.
Где мои семнадцать лет?! Я б гуляла с Ванечкой.
Мало что под Рождество может приключиться:
Упаси меня Господь, в сотый раз влюбиться.
Упаси меня, Господь, полюбить ревнивого.
Будет вечно попрекать девушку красивую.
Упаси меня Господь, полюбить ленивого.
На свиданья не дождешься, - тунеядца милого!
Упаси меня Господь, - полюбить мне юного.
Мне ж давно за шестьдесят. Скажут: «Дура-дураю!»

Колядки.
Ох, колядки, ох, колядки,- развеселая игра.
Колядуют бабы в святки, мужики и детвора.
Ой колядки, - больно сладки! Не дадите пирога?
Мы овечку за лопатки! Мы корову за рога!
Под окном моим щедруют, два веселых старичка,
Две подружки, две старушки и четыре мужичку.
Ах, колядки, больно сладки, слаще старого вина.
Вон пошла, плясать вприсядку, даже старая кума.
И рванула по округе, знать гармонь ее зовет.
Жаль, мешок забыла дома,- в руки мало что войдет.
Пусть да здравствуют колядки! Пир устроим на печи.
Хороши в России нашей: мясо, сыр и калачи!

Лапочка.
Вспомни милый наши встречи: томный вечер во дворе.
Ты все брал меня за плечи, пел о жизни, о судьбе.
Говорил: «Родная Мила, хочешь, в Сочи укачу?!
Или в Грецию к арабам? Я, красотка, не шучу!»
Мне бы сразу согласиться. Как случилось не пойму!
Я же скромно попросила пиджачишко на ветру.
Солнце скрылось. Пали тени. Ты умчался по Тверской.
А я ждала, что ты приедешь. Ты же лапочка такой!
Как то в баре на вокзале я скучала в тишине.
Появился ты во фраке и с блондинкой на руке.
Я пошла к тебе на встречу, но в глазах мелькнула сталь.
Ты прошел, не оглянулся. Элегантный как рояль!
Дни мелькают вереницей, я уж замужем давно.
Тот же дворик. Теплый вечер. Едет медленно авто.
Защемило сердце тихо, стало мне, до боли жаль:
Ты вошел в подъезд,- с брюнеткой. Элегантный как рояль!
И ждала, что ты подъедешь. Ты же лапочка такой!

Зять.
Зять на теще капусту возил. Молоду жену в пристяжке водил.
Да ну-ка, ну- ка, ну-ка, теща моя, тыррр, - стой молодая жена!
Поучал жену хозяин молодой: легкой плеточкой постегивал тугой,
Приговаривал, - «молодушка моя», ты и вспашешь и посеешь у меня!
Днями зятьв траве на солнышке лежал. Ус в меду.С утра зятек и сыт, и пьян.
Даже ночью бабам спуску не давал: «Поворачивайся, бабоньки!» - орал.
Не спешите девки замуж выходить. Не спешите тещи зятя заводить.
Молоду кобылку холят да пасут…. А впрягут в упряжку,- все бранят да бьют!

А я завариваю чай.
У меня усталое лицо, у меня прически никакой
и сломался у туфлей каблук и мой муж в кино ушел с другой.
А я, завариваю чай и руки паром обжигаю.
За стенкой патефон вздыхает, а я завариваю чай.
Если вдуматься, чего грустить? Если вдуматься, - пустяк какой!
Ведь он все же мой законный муж.
Ну подумаешь, в кино ушел с другой.
Да заварю я лучше чай! Напрасно я о нем страдаю.
За стенкой патефон вздыхает, а я завариваю чай.
Патефон ужасно надоел. Поскорей бы утро подошло.
И зачем мне нужен муж такой?! А я уеду, к маме, на метро!
Опять завариваю чай, и руки паром обжигаю.
И патефон затих вздыхая.А я, завариваю чай!

Манера поведения.
Если твердят, что ты не постоянна, в речах крута, в решениях упряма,
И твой характер требует терпенья, знай – это все манера поведенья.
Друзья заверят, что ты опрометчив: случаен в связях, в спорах бесконечен,
Характер вздорный- требует терпенья…. Но это лишь манера поведенья.
Пусть говорят, что вы не терпеливы, в быту капризны, а в любви ревнивы,
Занудство ваше требует терпенья…. Но это все – манера поведенья.
Для этого, мир запасись терпеньем, всего лишь на всего к манере поведенья!

Ох уж эти бабушки!
Говорят что бабушки, очень любят ладушки: ладушки - оладушки, кашу и блины.
Ох уж эти бабушки, ох уж эти сказочки, - басенки побасенки о любви.
Говорят что бабушек, очень любят дедушки и ревнуют к юношам бабушек они.
Ох уж эти, бабушки, ох уж эти дедушки, ох уж эти сказочки о любви.
Говорят, что бабушки сами любят сказочки про себя рассказывать с ночи до зари.
Ох уж эти бабушки, их крутые сказочки, - басенки побасенки о любви.

Ягодка.
Мне цыганка говорила: «Жизнь тяжелая твоя!»
А я жизнь свою любила и по жизни с песней шла.
Мне давно уже не двадцать и уже не тридцать пять.
Только сорок, только в сорок баба ягодка опять.
Я нигде не унывала, не корила жизнь свою.
Каждый миг ее ценила, хоть жила ни как в раю.
Мне давно уже не двадцать и уже не сорок пять.
Пятьдесят – такая дата! Но я ягодка опять!
Подрастают мои внуки, не старею с ними я.
Жизни новые науки постигаю вновь, друзья.
Мне давно уже не двадцать и уже не пятьдесят…
Но легко иду по жизни. Я же ягодка опять!

Незабудки.
Мы, с тобой по жизни вместе не задумываясь, шли.
Ты – смотрел уныло «Вести», я – вздыхала о любви.
Но однажды, ради шутки, ты цветы мне подарил.
Нет не розы – незабудки! Вещи взял и укатил.
Если это была шутка, мне, мой милый, - не смешно.
Да таким как ты придуркам, все на свете все равно!
Вам бы только у экрана телевизора торчать,
После телика - в кроватку. Сладко есть и сладко спать.
Но теперь, я знаю точно, и не в шутку, а в серьез,
Что такое море счастья, что такое море слез
Если встречу я пожалуй, - тысячу,таких, как ты,
Незабудкам не поверю, не дождетесь – се-ля-ви!

От «А» до «Я».
Все нравится в тебе, от «А» до «Я».
Ты светлая любовь и жизнь моя.
Ты мой источник радости, ты мой источник грусти.
Сладчайшая из сладости, богиня и раба.
Ты ключевой воды живой глоток,
Ты ветра свежий утренний поток,
Ты дни пустые праздные, ты дни рожденья, праздники
Ты песня недопетая, манящий огонек.
Ты для меня, клянусь, небесный дар.
Плач скрипки в тишине и звон гитар,
В пустыне долгожданный дождь. Ты солнцем по небу плывешь.
Так что ж ты замуж не идешь, души моей пожар.
Считают все, что я сошел с ума.
Ведь сорок лет, как сватаюсь. Кума!
Я под окном твоим пою, признанья нежные дарю.
Да я тебя боготворю, зазнобушка моя!

Трава мурава.
Меня в ночь, за полночь матушка бранила:
где тебя, моя дочь до утра носило.
Ах, трава-мурава, синие цветочки.
Не скажу, с кем была, с кем гуляла ночку.
В церковь ранней порой меня потащила.
Исповедуйся дочь, - мать меня просила.
Ах, трава-мурава, белая поляна.
От любви я пьяна, от любви румяна.
Не ругайте меня, не браните мама.
Я послушная дочь, но в любви упряма.
Ах, трава-мурава, пусть бегут годочки.
Не скажу никому с кем гуляла ночью!

Не объясняй.

В тот самый миг, когда разлюбишь ты, и это станет ясно. Ради Бога.
Исчезни с глаз, освободи дорогу, и слов пустых, постой не говори.
Не объясняй, что кончилась любовь, не объясняй, что нам пора расстаться.
Не стоит дорогой так напрягаться, закрой свой рот. Я все пойму без слов.
Уйди, исчезни, как уходит ночь. Скользни тихонько с моего порога.
И не ровняй свой голос с волей Бога. Я не жена ему, тебе не дочь.
Не объясняй, что жизнь проходит зря, не объясняй, что встретил ты другую.
Тебя давным-давно я не ревную. Не льсти себе, а пожалей себя!
Тебе пора любимый мой бы знать, что наша жизнь, - потеря и утрата.
Я пред тобой ни в чем не виновата, прошу не надо мне родной пенять.
Не объяснять, что где-то ждут тебя, не тратить пыл на лишние упреки.
Пусть разошлись с тобой у нас дороги, не торопись винить во всем меня!
Сказав все это, глупая луна, махнула солнцу и ушла за тучи.
И как бы ни была она певуча, была еще невеста не жена.
Так в чем тут смысл. Все зная наперед, зачем нам слушать песни Гименея?
Стоять пред алтарем, слегка краснея, когда заранее нам сулят развод!

Сон до полудня.
Мне приснился парень, парень чернобровый,
прямо под окошком, прямо под моим.
Сватал молодицу, красную девицу,
подарил колечко с именем своим.
Мне приснилась ночью, дальняя дорога,
лес стеной сосновый, сани, три коня.
В жемчугах, да злате, в белые палаты,
тройка удалая привезла меня.
Мне приснилось будто, будто бы в округе,
наши девки, бабы хорошо живут.
Их мужья жалеют, холят, да лелеют,
от тяжелой доли бабьей берегут.
Мне приснилась роща. В роще три березки.
Под одной березкой мой жених с другой.
Вроде воскресенье, сон – то до полудня,
только почему-то взялось, да сбылось.

Чистый лист души.

Есть еще ошибки, не ругай за них.
Рифмы пусть не гибки и не ярок стих.
Все это не важно. Для моей души,
важен лист бумажный и карандаши.
Я на нем рисую светлую любовь.
Яркую, святую. Чтоб играла кровь.
Ты поймешь однажды, важен для души.
– чистый лист бумажный и карандаши.
Нам любовь наносит иногда удар.
Это моя тайна мой ночной кошмар.
Не вини за это, ты огонь души.
Ведь в любви все средства, милый, хороши.
За улыбкой детской, все сильней, сильней,
прячем мы кокетство зрелости своей.
Прячем мы ошибки в глубине души.
Пусть их разукрасят те карандаши.
Пусть трудна дорога, но, согреет кровь,
может быть чужая глупая любовь.
Если не бояться, просто, от души,
плакать и смеяться ты мне разреши.
В этом вся причина: дар моей души.
Милый мой мужчина, только не спеши.
Ах, как это важно, знать, что дар души,
- чистый лист бумажный и карандаши!

Я устала

Я устала быть хорошей, соблюдать в семье покой.
Жить как будто понарошку. Слышать все, но быть глухой.
Я устала быть послушной, быть примерною женой.
Подавать с улыбкой ужин, мамой быть тебе второй.
Убирать, стирать, утюжить, на работу провожать.
По счетам платить, и всюду ни о чем не забывать.
В магазин ходить, на рынок. Сумки полные таскать.
И при этом, мой любимый все на свете успевать.
Со свекровью быть любезной, угождая ей во всем.
Только ваши интересы ночью соблюдать и днем.
Быть лояльной, доброй, мягкой…. И при этом, все бегом!
Моя жизнь с тобой мой милый, превратился в дурдом.
Хватит. Все. С меня довольно. На свободу я хочу.
Улетаю завтра в отпуск. А вернусь, как захочу.
Захочу стирать и гладить…. Нет, я вовсе не шучу.
У меня есть тоже право. На год к маме улечу!
Да не плачь, ты мой хороший. Лучше ужинать пошли.
Ты опять забыл колоши, снова мокрые носки.
Был без шарфа. Заболеешь. Раздевайся. В душ иди.
Что? Да ладно, все успею. Маму в гости? Что ж , зови!

Ты моя удача.

Удачный день, удачный час. Ты шла, по улицы смеясь.
Я в след смотрел, хмелел, пьянел. Коснуться губ твоих хотел.
Удачный день, удачный час: судьба в метро столкнула нас.
Я утонул в твоих глазах, а ты лишь прошептала: «Ах!»
Удачный день, удачный час. Любовь не отпустила нас.
Теперь по улице вдвоем с тобой мы под руку идем.
Удачный день, удачный час. И Мендельсон звучит для нас.
В моей руке, твоя рука, и мы друг другу шепчем: «Да!»
Удачный день, удачный час с тех пор сопровождает нас.
И я, твержу тебя любя: «Жена, - удача ты моя!»
Удачный день, удачный час: сегодня двойня родилась!
Два чернокожих малыша! Полна любви моя душа.
Удачный день, удачный час, со мной такое в первый раз.
Лишь одного я не пойму: нет негров у меня в роду.

Я шагаю за удачей.

По дороге, чуть не плача, я шагаю босяком.
Где же ты моя удача? Где летаешь мотыльком?
За какие прегрешенья ты покинула меня?
Это просто преступленье, вероломная моя!
Ты меня всего лишила, легким росчерком пера.
И наверно позабыла обо мне - еще вчера.
Возвращайся, сделай милость, я тебя не подведу.
Если что-то не сложилось, - я исправлю. Я смогу!
Я тебя моя удача буду холить и любить.
Буду я свою удачу, каждый день благодарить.
Без излишних оправданий, без упреков и стыда,
Без открыток и посланий, возвращайся навсегда!
Вот уведёшь, мы с тобою, очень классно заживем.
Особняк тебе построю, небольшой аэродром.
Купим остров в южном море, катер, яхту, вертолёт….
Что нам горе? Наше горе ко дну камушком пойдет.
Что, не хочешь? Черт с тобою! Обойдусь и без тебя.
Все куплю и все построю, для любимого себя.
Канны. Вилла. Ем омаров, запиваю коньяком.
А удача? Где-то плачет. Где-то ходит босяком!

Ода удачи

Люби меня, люби всецело. Люби не в шутку, а в серьез.

Ежесекундно, с пользой дела. До исступления, до слез.

Люби меня моя удача. Люби, как я тебя люблю.

И все, что я тебе назначу, - прими, как исповедь мою.

Не покидай, не отлучайся, не торопись все разорвать.

И мне почаще улыбайся. Ведь ты мне, как вторая мать!

Ты мне доверься, дорогая. Уж я тебя не подведу:

Наверх ступени воздвигая, по ним тебя я проведу. 

Пусть будет каждый день удачлив. Пусть будет каждый миг твоим.

Такую цену мне, назначив, будь верна принципам своим.

Ты будешь править как царица! Удача я тебе не лгу.

Ведь золотая колесница, нужна мне будет самому.

К твоим ногам я брошу славу, любовь, надежду и расчет,

Утехи, милые забавы, безудержной мечты полет.

Отдам всего себя, всецело. До самой капельки души.

Не будь робка, не будь несмела. Скорей в объятья заключи.

Мне посвяти все свои мысли, и тайны страшные свои.

Приму, все это бескорыстно. Лишь об одном молю – люби!

Люби меня, удача, детка. И доверяясь мне, - не лги!

И если жить я буду в клетке, то этой клеткой станешь ты.

Тебя вовек не позабуду. И ни на миг не изменю.

Твоим рабом до гроба буду. Удача, я тебя люблю!

 Юнцам прыщавым на заметку. Басня.

Вдруг возомнит, что он – герой, любовник страстный, Аль Пачино!

Но жизнь размажет так его…. Не верите? Так посмотрите!

Звенел хрусталь, вино бежало, летели пробки в потолок.

Уж солнце спряталось в ладошку. Остыла талая вода.

Сорил деньгами он без меры: на ветер денежки бросал.

Да только зря он так  старался. Не до него там было всем.

Еще глоток, они заметят и упадут к его ногам….

Юнец смотрел им в след со злостью. Не так сложился вечерок!

Он на шикарной был машине. Себя, считая королем,

Купюру взяв, она вздохнула: «Я вижу, весело живешь.

Прыщавый хмыкнул. Не ответил. Своей дорогой покатил.

Сказал ей: «Ты меня пленила! Поедем. Лихо прокачу!»

«Ну, ты даешь! Крутая тачка. Но больно сладко ты поешь.

Промчались дни, за ними годы. Юнец взрослел, но не умнел.

За папин счет рулил по свету, друзей хороших не нажил.

Малыш мажор. Став взрослым дядей стремился все и вся купить.

Давным-давно сложились пары, а он все мчался по земле.

И к старости в каком-то баре, плачевно утонул в вине. 

Случай в маршрутке

Как-то раз одним серым осенним утром я как обычно добирался на работу в полностью забитой людьми маршрутке. Был час пик, на дорогах сплошные пробки. Маршрутка медленно продвигалась в потоке из автомобилей и автобусов. Несмотря на то, что народу было много, никто еще не выходил. Водитель добросовестно объявлял каждую остановку, но пассажиры все молчали.

На задних сидениях сидели парень с девушкой. Парочка оживленно общалась и, казалось, ни на что не обращала внимания. Вдруг при объявлении очередной  остановки девушка закричала, что они будут выходить. Водитель старательно пробирался сквозь пробку и выжидал своей очереди, чтобы подъехать к остановке. На все эти манипуляции ушло, по крайней мере, 15 минут. Когда маршрутка остановилась, то парень с девушкой не двинулись с места. Девушка лишь сказала, что ошиблась с остановкой. Водитель что-то невнятно ответил, а пассажиры недовольно взглянули на сладкую парочку. Вроде все уже улеглось, но на следующей остановке повторилась та же история. На этот раз девушка вообще заявила, что пошутила. Водитель был в ярости, но сдержал свои эмоции. Пассажиры были крайне недовольны, ведь маршрутка потеряластолько времени, пока подбиралась к остановкам, и все пассажиры уже опаздывали на работу.

На подходе к следующей остановке девушка опомнилась и поняла, что им уже действительно пора выходить. Опять же маршрутка очень долго подъезжала к остановке, а все пассажиры не сводили глаз с пары. Когда пришло время выходить, девушка с парнем поднялись и пошли к выходу. И тут маршрутка резко поехала вперед с остановки. Проехав чуть дальше, водитель крикнул: «А теперь я пошутил!». Сладкая парочка раскрыла глаза от удивления и стала возмущаться. Все пассажиры были крайне довольны происходящим. Только на следующей остановке шутники смогли выйти из маршрутки.